...ashes to ashes, dust to dust...
"осторожно, двери закрываются, следущая станция.....
не забывайте свои вещи, бойтесь подозрительных лиц..."
граждане, я тут самый подозрительный, у меня яд течет
из под ресниц
не видите разве - у меня сердце в полтамбура, а вы тут с рассадой
и картошкою...
думаете легко быть одновременно огромным и чувствовать себя крошкою?
граждане, не говорите матерно, у меня в голове блюзовое
вроде,
а вы над ухом смакуете пошлятину
и пишете с ошибками в кроссворде.
мало мне солнца - похабно в лицо лезущего, как пьяный соракалетний мужик
так я последнее время думаю мысли и поэтому не вожу с собой книжек.
На ссутуленом плече в истертой сумке
я вожу людям другие лица
но как отличается то что я делаю
от всего того что мне снится.
Днями мысли взлелеиваю, как я, годный лишь в клиенты городского морга,
не просто копошусь,
а делаю что-то огромное -
для вселенской ненависти или восторга
неделями - загоняю в угол острое, как опасная бритва,
нежное как мои пальцы,
искреннее как молитва.
несмотря на это - так и выскуливается - "я такой уставший",
особено если я пьян-обижен-простужен,
а подразумевается наверно извечное
пошлое "ты мне нужен"
а вокруг меня - люди с наглыми глазами, претензиями на понимание
меня, жесткого, как накрахмаленый воротник -
знаю, шептать надо чтобы привлекать внимание
а у меня выходит теперь только крик
разделываемый сразу
как мясная туша
на выдуманные не мной слова
на какие-то не мои фразы.
я вообще-то чувствую себя мессией,
но болеющим постыдною заразой.
не забывайте свои вещи, бойтесь подозрительных лиц..."
граждане, я тут самый подозрительный, у меня яд течет
из под ресниц
не видите разве - у меня сердце в полтамбура, а вы тут с рассадой
и картошкою...
думаете легко быть одновременно огромным и чувствовать себя крошкою?
граждане, не говорите матерно, у меня в голове блюзовое
вроде,
а вы над ухом смакуете пошлятину
и пишете с ошибками в кроссворде.
мало мне солнца - похабно в лицо лезущего, как пьяный соракалетний мужик
так я последнее время думаю мысли и поэтому не вожу с собой книжек.
На ссутуленом плече в истертой сумке
я вожу людям другие лица
но как отличается то что я делаю
от всего того что мне снится.
Днями мысли взлелеиваю, как я, годный лишь в клиенты городского морга,
не просто копошусь,
а делаю что-то огромное -
для вселенской ненависти или восторга
неделями - загоняю в угол острое, как опасная бритва,
нежное как мои пальцы,
искреннее как молитва.
несмотря на это - так и выскуливается - "я такой уставший",
особено если я пьян-обижен-простужен,
а подразумевается наверно извечное
пошлое "ты мне нужен"
а вокруг меня - люди с наглыми глазами, претензиями на понимание
меня, жесткого, как накрахмаленый воротник -
знаю, шептать надо чтобы привлекать внимание
а у меня выходит теперь только крик
разделываемый сразу
как мясная туша
на выдуманные не мной слова
на какие-то не мои фразы.
я вообще-то чувствую себя мессией,
но болеющим постыдною заразой.